Энциклопедия издается по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II
и по благословению Патриарха Московского и всея Руси Кирилла
Как приобрести тома "Православной энциклопедии"
опубликовано: 21 июля 2021г.МИЛАНСКИЙ ЭДИКТ
Утверждение Миланского эдикта имп. Константином в 313 г. Рельеф дверей Миланского собора. ХХ в. Скульптор А. Минерви
[Медиоланский эдикт; лат. Edictum Mediolanense; греч. Διάταγμα τοῦ Μεδιολάνου], законодательный акт Римской империи, изданный в Медиолане (ныне Милан, Италия) в февр.-марте 313 г. имп. св. равноап. Константином I Великим и Лицинием; посвящен изложению новых принципов религ. политики империи. М. э. толерантность объявлялась основой отношений гос-ва ко всем религ. общинам, закреплялись права христиан как законной общины, имеющей официально подтвержденное право исповедовать веру наряду с проч. подданными. М. э. был обнародован во время встречи 2 императоров, которая состоялась в сложной военно-политической обстановке. Осенью 312 г. имп. Константин одержал победу над имп. Максенцием и установил свою власть над всем Западом империи. Лициний, союзник Константина на Востоке, еще должен был вести борьбу со своим соперником имп. Максимином II Дайей. К нач. 313 г. Лициний управлял диоцезами Иллирик и Фракия; Максимин же контролировал весь остальной Восток - М. Азию, Сирию, Палестину и Египет. Между Лицинием и Максимином уже начались враждебные действия, но столкновение главных сил еще только предстояло, и Лициний нуждался в поддержке Константина. На встрече в Медиолане императоры Константин и Лициний подтвердили свои союзнические отношения и скрепили их женитьбой Лициния на сестре Константина Юлии Констанции. После завершения совещания Константин уехал в Галлию, а Лициний начал продвижение своей армии на Восток. 30 апр. 313 г. с помощью выделенных Константином сил он одержал решительную победу над Максимином в битве у Серенских полей (близ Адрианополя, ныне Эдирне, Турция), вынудил его отступать в Азию и вскоре добился окончательной победы, к кон. лета 313 г. объединив под своей властью весь Восток империи.
Текст М. э. не сохранился. Реконструировать его с достаточной точностью позволяет текст эдикта, изданного имп. Лицинием в Никомидии от имени 2 императоров 13 июня 313 г., вскоре после освобождения этого города от войск Максимина Дайи. Этот акт представлен на латыни в книге Лактанция «О смертях преследователей» (Lact. De mort. persecut. 48) и по-гречески в «Церковной истории» Евсевия Памфила (Euseb. Hist. eccl. X 5. 1-14). Между 2 вариантами есть небольшие разночтения, к-рые, возможно, указывают на наличие неск. редакций М. э., к-рый публиковался на Западе и Востоке империи в разное время. Лактанций привел эдикт в форме имп. письма или распоряжения наместнику (президу) вост. провинций. Из его текста ясно, что это распоряжение опиралось на изданный ранее М. э., в основном (скорее всего почти дословно) повторяя его содержание. Повторение М. э. для чиновников и подданных на Востоке было необходимо, поскольку этим же распоряжением имп. Лициний отменял антихрист. законы, издававшиеся Максимином Дайей в 311-312 гг. Евсевий, завершавший «Церковную историю» в сер. 20-х гг. IV в., привел текст М. э. в ряду др. постановлений имп. Константина, вероятно используя те документы, к-рые были в разное время получены в Кесарии Палестинской из имп. канцелярии.
В начале М. э. законодатели ссылаются на акт о свободе веры, изданный имп. Галерием в Никомидии 30 апр. 311 г. (Lact. De mort. persecut. 33-35; Euseb. Hist. eccl. VIII 17) и также объявлявший об амнистии христиан. Императоры отмечают, что по ряду обстоятельств тот эдикт не везде вступил в силу и поэтому нуждается в уточнении. В М. э. объявлялось, что императоры «даровали христианам и всем возможность свободно следовать той религии, какую бы кто ни пожелал, так чтобы божественность спокойно и умиротворенно могла существовать как в небесной обители, так и у нас и среди тех, кто под нашей властью находятся». Т. о., была объявлена полная свобода вероисповедания без предварительных условий для всех подданных империи, но отмечено право христиан, поскольку именно их преследование стало поводом для издания эдикта. Упоминая христиан специально, законодатели продемонстрировали свое благоволение и некое особое отношение к ним, пока еще не сформулированное в ясных выражениях. Было заявлено, что обеспечение возможности христианам молиться их Богу беспрепятственно является благом для гос-ва. Тем самым Константин и Лициний перешли границу простой толерантности и высказали отношение к христианам как к одной из тех общин, к-рые выполняют важную для гос-ва миссию поддержания должных отношений между земным мирозданием и небом.
Второй важнейший пункт М. э.,- безвозмездное возвращение христианам конфискованного у них во время гонений имущества, в т. ч. храмов и др. собственности общин. Новые владельцы этих имений, приобретшие их во время гонений, должны были получить компенсации от гос-ва. Тем самым гонения прежних лет официально признавались ошибочными и наносившими вред социальной и политической стабильности.
М. э.- 1-й значительный шаг рим. гос-ва в создании мистического союза с Богом христиан. Представляется верным распространенное в совр. научной лит-ре мнение о том, что имп. Константин в период издания М. э. еще не воспринял христ. мировоззрение в полной мере и видел Христа прежде всего как Божество наиболее сильное из известных ему, а также как Небесного Покровителя своих побед. В связи с этим, следуя хорошо известным ему основам античных религ. традиций, Константин стремился установить со своим Покровителем союзнические взаимовыгодные отношения, а это предполагало выстраивание политики всемерной поддержки христ. Церкви. М. э.- 1-й офиц. законодательный акт, к-рый открывал для имп. Константина путь к проведению такой политики. Т. е., говоря о толерантности, Константин, разумеется, использовал этот принцип как необходимую опору для реализации своей прохрист. программы, в основных чертах уже сложившейся к 313 г.
Вместе с тем значение М. э. для истории права, гражданского и церковного, отношений гос-ва и христианства далеко выходит за рамки логики законодателей и их современников. Последствия М. э. для развития Римской империи, позднеантичного общества, христ. Церкви и для всемирной истории фундаментальны и многочисленны. Принятие М. э. означало окончательную легализацию христианства как религ. традиции и общин христиан как общественной орг-ции. В истории Церкви с принятием М. э. открылся новый период развития: из общины гонимых христиане превратились в религиозное движение, поддерживаемое гос-вом и вскоре введенное в круг социально-политической элиты империи. В течение ближайших десятилетий темпы распространения христианства резко увеличились, что было огромным успехом христиан, и Церковь тем самым закрепила свое нравственное торжество над гонителями. Новая вера быстро получила признание среди всех социальных групп рим. общества. Однако покровительство гос-ва таило в себе немало новых опасностей: обмирщение общин, политизацию клира и епископата, быстрый рост социального расслоения среди христиан, различные трудности в управлении общинами, рост разногласий в Церкви, вызванных слишком большими новыми возможностями и соблазнами. Все эти явления в истории Церкви в полной мере проявились в последующие исторические эпохи после принятия М. э.
Излагая принципы своей политики в М. э., законодатели также отказались от традиционных для Рима упоминаний Юпитера как верховного божества и гаранта процветания империи в пользу абстрактно-философских суждений о «высшем Божестве», о почитании которого ради пользы гос-ва должны заботиться представители всех религий. Эти детали М. э. также представляют существенные изменения в рим. менталитете, отражавшие процессы религ. поисков и реформ позднеантичной эпохи. Тем самым М. э. впервые в истории законодательно зафиксировал понимание факта религ. плюрализма общества, признание необходимости принципа толерантности и открытости в религ. политике, а также представление о некой теоретической совместимости религ. традиций. В восприятии современников это признание открывало возможность для инкорпорирования христианства в круг рим. офиц. культов, но для последующих времен важной оказалась и высказанная впервые в М. э. возможность строить законодательство и гос. систему без опоры на единственный офиц. религ. культ. Зафиксировавший эти принципы М. э. как таковой несомненно является крупнейшим достижением рим. права и социальных отношений в период античности, к-рое сохраняет свое значение и в наст. время.
На практике абсолютная толерантность в Римской империи оказалась недостижима, и уже при имп. Константине гос-во начало отступать от нее, делая исключения для различных общин и культов, по разным причинам утрачивавших доверие власти. Тем не менее основы политики толерантности сохранялись до 80-х гг. IV в., что само по себе является важным социально-политическим успехом римлян. Положения М. э. с некоторыми вариациями повторяли почти все преемники Константина на имп. престоле в IV в., в. т. ч. в 362 г. имп. Юлиан Отступник. Пересмотр М. э. был фактически начат в правление имп. Феодосия I Великого, к-рый в 80-90-х гг. IV в. издал серию актов, утверждавших правосл. вероисповедание на основе Никео-Цареградского Символа веры как новую гос. религию Римской империи.
Критика аутентичности М. э.
В средневек. традиции и науке Нового времени долгое время сохранялось представление о том, что М. э. стал основой для превращения христианства в гос. религию Римской империи, напр. в кон. XIX в. в трудах А. П. Лебедева (Лебедев. 2015. С. 229-259). Тем не менее к кон. XIX в. в целом оно было преодолено. Так, В. В. Болотов писал о М. э. как об акте, даровавшем религ. свободу всем подданным империи (Болотов. Лекции. Т. 2. С. 162-165). Кроме того, в науке XIX в. широко обсуждалась гипотеза о наличии еще одного эдикта имп. Константина, изданного им в 312 г. также, как считалось, в Медиолане еще до победы над Максенцием. Однако гипотеза основывалась на неверном понимании высказываний Евсевия и ныне полностью отвергнута. В совр. научных школах остаются дискуссионными ряд вопросов о степени достоверности наших знаний о М. э. Под сомнение иногда ставятся сам факт его существования и его статус. Впервые подобное мнение высказал нем. исследователь О. Зеек в ст. «Так называемый Миланский эдикт» (Seeck. 1891). Он обратил внимание на то, что приведенные имп. Лактанцием и Евсевием тексты являются не офиц. эдиктами, а лишь распоряжениями императоров наместнику. Также он поставил под сомнение и то, что М. э. появился именно в Медиолане. Кроме того, с т. зр. Зеека, невозможно говорить о значении М. э. для всей империи, т. к. к 313 г. гонения на Западе уже давно были прекращены.
В связи с этим в совр. научной школе появилась тенденция несколько утрировать эти выводы и принижать значение М. э. для истории позднеантичной эпохи и христианства. Под впечатлением от идей Зеека в XX в. ряд ученых были склонны отрицать сам факт издания М. э., среди них А. Х. M. Джонс (Jones. 1986. P. 80-81), Н. Х. Бейнз (Baynes. 1931), А. Альфёльди (Alföldi. 1948. P. 37-38) и др. Эти тенденции развиваются в основном при обсуждении вопросов о том, был ли М. э. действительно издан, или его существование является позднейшей конструкцией имп. пропаганды; какова действительная роль имп. Лициния в религиозно-политических процессах той эпохи, и не был ли Лициний изначально главным лидером реформ.
Отрицание существования М. э. предполагает обвинение христ. писателей IV в., свидетелей эпохи, Лактанция и Евсевия, в прямом подлоге. Если такой подлог был, то неясно, каковы могли быть мотивы его появления и как он мог быть организован 2 разноязычными авторами, к-рые вероятнее всего не были знакомы друг с другом. Предположение же о том, что был издан только Никомидийский эдикт от 13 июня 313 г., а М. э. не существовало, игнорирует само содержание Никомидийского эдикта, в к-ром от имени 2 императоров сказано, что постановление о свободе веры было издано ими в Медиолане, а издаваемое в Никомидии является его повторением. Кроме того, в Никомидийском эдикте Константин указан как соправитель имп. Лициния, и, т. о., текст эдикта не дает возможности отрицать по меньшей мере активное участие имп. Константина в издании М. э. Смысл теории отрицания М. э. с научной т. зр. неясен, т. к. сама по себе она не позволяет существенным образом пересмотреть историю правления и религ. политики имп. Константина и его соправителей. Наблюдения Зеека заслуживают внимания и отчасти справедливы, но они отнюдь не являются опровержением факта издания М. э. Идея отрицания М. э. не выдерживает критики и в наст. время не поддерживается большинством специалистов (см. Anastos. 1967; Barnes. 1982; Drake. 2000. P. 193-197; Odahl. 2004. P. 102-104).
